Участник Сталинградской битвы - Котломина Мария Ивановна

Воспоминания о Сталинграде Котломиной Марии Ивановны: 

-Как вы попали на войну?

-Ну…как я туда попала…я на агронома училась, приехала в Саломатино, вот оно недалеко сейчас. Вот, приехала, значит, а меня за Волгу отправляют работать. Брат там служил в то время. Я хотела уезжать, а мать у меня плачет. Мама, ну что ты плачешь? Она говорит, там бумажка пришла какая-то  - Андрея то убили, брата, и куда ты поедешь? Ну я не поехала, отец у меня тоже говорит – не поедешь. Вот.

Потом пришли нас забирать. У кого в семье кто-то уже пошел служить, тех не тронули, а нас забрали. Ну, в общем, в военкомате нас расформировали в какое-то село, уже забыла, как называется, около Камышина,  и там мы учились. Надо было 4 месяца учиться на шофера полуторки, а нас учили 2 месяца, потому что уже прёт сюда немец. С утра учимся мы, на доске пишут, ну, как учимся мы в школе, а к обеду нас покормили, всё, в траву нас, там же май был, давали ружьё и ползать заставляли. Потом ружье разбирали, собирали.

Ну и вот, нас быстро, 2 месяца отучили и в Сталинград отправили. В Сталинград привезли, пароход наш пришел, нас отсюда на пароходе привезли. И ночью, в военкомат в Сталинграде. И вот, как сейчас помню, нас взяли много: Саломатино, Камышин, там нас остановили, и вот рано-рано, солнышко начинает только вставать, нас подняли, говорят, кормить вас нечем, так, пошлите. Нас 8 человек взяли, а подружку мою со мной не взяли. Посчитали: А, Б, В, Г, Д. Вот Г, я Горбунова, а она Соколова. Она плачет, меня к подружке не пускаете, ну… так ее  и не пустили, она в другом. В поезд посадили и отправили, дверь открыли, проводница говорит, сейчас будут стрелять – ложитесь. Быстро, не покормили, в Сталинграде, бумажки пораздавали, и вот нас привезли. В общем, не пойму куда, говорят там и кормить вас будут, формировать вас. Там 3 дерева, вырыли землянку, соломы наслали и туда нас. Потом часа 2 прошло, пришла машина, нас опять начали считать: А,Б,В… Четверо. Быкова и я, Горбунова, в одну часть, а остальные в другую. Привезли, тоже там маленькая деревушка, утро, нас обмундировали, постригли, поели мы.

А потом прибежал парень и кричит, вы че тут сидите танки то повернули сюда, убегайте. Ну мы и бегом от туда, отбежали, заблудились, ну тот парень и говорит давай те я вас провожу на место.

А там подполковник командует, он и говорит давайте вот тут становитесь будем отбиваться, а то фриц сейчас придет, давайте окапывайтесь. Оказывается, мы попали не в свою часть, ну мы бегом от туда, в свое расположение. Вот так я попала на фронт. Ну я так и служила на аэродроме, водителем.

От боевых ранений и контузий, наверное, Бог меня уберег, но страха, боли, и других тягот войны я  хлебнула полной солдатской ложкой.

     Поек, что выдавался на неделю, нам удавалось растянуть максимум на три дня. Потом сидели голодными: проси – не проси, еду взять неоткуда. Как-то я нашла в пыли на дороге копченую рыбью голову. Обрадовалась как бесценному подарку судьбы, принесла в землянку и разделила с товарищами по братски: каждому досталось по одной- две косточки…  Не меньше, чем голод, одолевали вши, и не спасали от них короткие мальчиковые прически. Мыться за частую было просто негде, и любую возможность «побаниться» - даже ледяной водой на морозе – мы  принимали за счастье.

     Однажды я выехала на своей полуторке с аэродрома, и по пути заглохла – кончился бензин. Ночь, метель, мороз. «Печки» в машине нет, свет включать нельзя – конспирация. Сижу в кабине и чувствую, что промерзаю до костей – хоть плачь ни чего не поделаешь. К тому времени когда сослуживцы, забеспокоившись, выслали на встречу бензовоз, моя левая нога совсем окоченела, потеряла чувствительность и распухла до такой степени что медикам пришлось разрезать сапог. Целый месяц пришлось лежать в госпитале. Ногу чудом удалось спасти.