 |
 В центральном музее погранслужбы Федеральной службы безопасности на стенде, посвященном пограничной авиации, помещено фото легендарного лётчика, человека всемирно известного — Алексея Маресьева. Он имел прямое отношение к защите государственных рубежей Отечества. Но широкой общественности об этом практически ничего не известно.
В одном из современных отечественных справочников говорится:
"А.П.Маресьев - Герой Советского Союза (1943), майор (1944). В Кр. Армии с 1937. В войну ком. звена, пом. ком. и штурман истребит. авиаполка. В боях на Сев.-Зап. фронте сбил 4 самолёта пр-ка. В марте 1942 в возд. бою в районе Демянского плацдарма (Новгородская обл.) был подбит. М., тяжело раненный, посадил повреждённый истребитель в тылу пр-ка и 18 суток ползком пробирался к фронту. После ампутации голеней обеих ног освоил протезы и вернулся в строй. С июня 1943 г. в составе 63-го гвардейского истребительного авиаполка участвовал в боях на Курской дуге и в Прибалтике, сбил ещё 7 самолётов. За годы войны совершил 86 боевых вылетов".
О дальневосточном периоде жизни и службы героя — ни слова. А ведь Алексей Маресьев начинал военную службу в тридцать седьмом — в овеянном романтикой суровом дальневосточном крае. А точнее, службу пограничную. На восточное побережье Сахалина рабочий паренёк Лёша Маресьев попал с берегов Амура. Его призвали на службу из Комсомольска-на-Амуре, куда Алексей приехал в 1934 году по комсомольской путёвке в числе первостроителей города юности. Здесь же он учился летать — в аэроклубе.
Более двух лет Алексей проходил службу в 12-м авиационном отряде, действовавшем в составе ордена Ленина Сахалинском погранотряде. Об этом его периоде жизни и службы скупо свидетельствуют некоторые документы из фондов Центрального музея ФПС. Эскадрилья, в которой служил мотористом красноармеец Маресьев, располагалась у озера. Несколько лет назад мне довелось побывать в тех местах, и я невольно представлял, как легендарный лётчик делал здесь первые шаги в небо...
То тревожное время, когда Маресьев служил "на дальнем пограничье", вошло памятной поэтической строкой в текст знаменитой "Катюши": на границе тучи ходят хмуро... Пограничные войска были тогда (и не только тогда) войсками переднего края: на сухопутной, морской границах постоянно проходили стычки, перестрелки, погони за нарушителями. Так что самолёты были грозной силой в охране протяжённых дальневосточных рубежей.
Японские войска, оккупировавшие к тому времени весь северо-восточный Китай (Маньчжурию), попытались проверить боем крепость наших границ у озера Хасан в тридцать восьмом и с дружественной нам Монголией — на реке Халхин-Гол в тридцать девятом. Эти события были преддверием большой войны — второй мировой. К тому же, не надо забывать, что южная часть Сахалина в то время (до августа 1945 г.) находилась под пятой Японии. А это вносило в службу пограничников дополнительную сложность и психологическое напряжение: потенциальный противник, воспринимавшийся в ту пору как реальный, — вот он, рядом!
Алексей Маресьев обслуживал самолёт многоцелевого назначения Р-5. На этом утлом, по нынешним меркам, полутораплане лётчик и наблюдатель вылетали далеко в горы, в тайгу и когда требовалось, даже, в штормовое море. Р-5 при оснащении поплавками мог садиться на спокойную гладь озера.
Службу Маресьев нёс старательно. Досконально изучил устройство двигателя и самолёта, старался понять логику управления и пилотирования. Помогла, конечно, и рабочая закалка, природная смётка. А главное, что у Алексея уже были определённые знания и пусть небольшой, но опыт полётов с инструктором в аэроклубе Комсомольска-на-Амуре. Заметив любовь добросовестного авиамеханика к лётному делу, командир эскадрильи разрешил ему совершить полёт на Р-5 в качестве наблюдателя. "Буду военным лётчиком!" — твёрдо решил Алексей, переполненный впечатлениями от первой встречи с сахалинским небом.
В сентябре 1939 года он на попутном самолёте ТБ-1 убыл на материк. По рекомендации командования его направили в лётную школу — учиться летать на боевом самолёте. А в воздухе над Европой уже плыли свинцовые тучи большой грозы: началась вторая мировая война...
Последующие этапы жизненного и боевого пути Алексея Петровича более известны — в первую очередь благодаря замечательной книге Бориса Полевого "Повесть о настоящем человеке". Многие считали, что, пользуясь правом писателя на художественный вымысел, Полевой некоторые детали, так сказать, додумал за своего героя. Но так ли это?
Автору этих строк в своё время довелось присутствовать на встрече Маресьева с участниками войны. Было это в начале девяностых прошлого века в Комитете ветеранов, где он тогда работал. После официальной части, как водится, началось неформальное общение. Алексея Петровича спросили, так ли всё было в жизни, как написано о нём в книге.
"Так и было", — подтвердил он. — Полевой написал правду, ничего не приукрашивая". "И танцы были на протезах в госпитале?" — спросил кто-то из ветеранов. Он подтвердил: были и танцы. Но чего это ему стоило! Эпизод этот, кстати, показан и в одноимённом послевоенном фильме.
Первым шагам он учился в госпитале: опирался на два стула и передвигал их. Так и шёл вперёд — медленно, но верно. А танцы ... Это было уже позднее — не в госпитале, а в реабилитационном центре в Подмосковье. Выздоравливавшие лётчики ходили в клуб на танцы. "А я чем хуже? — решил для себя Алексей. И пошёл. Кстати, до войны он хорошо танцевал. Рабочая смена обычно длилась до десяти вечера, а у него и после этого хватало сил бежать на танцплощадку...
Танцам, как и многому другому, ему приходилось учиться заново. Маресьев пригласил симпатичную девушку, работавшую в клубе, попросил научить его танцевать. Та, конечно, знала, что перед ней боевой лётчик на протезах, и неуверенно спросила: "Алексей Петрович, вы это серьёзно?" А он ко всему подходил серьёзно. И когда вновь освоил первые па вальса, то почувствовал, что у него будто снова выросли крылья. Это было возвращение к жизни, к её радостям, которое так помогло лётчику вернуться в боевой строй. А для этого надо было упорно доказывать (и показывать), что он снова может летать. И не только летать, но и бить врага.
Военный корреспондент "Правды" майор Борис Полевой встретился со своим героем в 1943 году, в разгар боёв на Курской дуге, когда звено Маресьева в одном бою сбило два вражеских самолёта. Проговорили они всю ночь. И очерк был написан, как говорится, на одном дыхании. Правда, главный редактор Поспелов "завернул" его, не объяснив причин. Как потом выяснилось, не понравилось, что главный герой — инвалид (что, мол, о Красной Армии подумают). А саму повесть Полевой написал позднее, и читатель встретил её восторженно. Её потом переиздавали только на русском более 80 раз! Но ни разу — в эпоху "перестроечников" и "демократов".
Настоящего Человека и повесть о нём помнят в Комсомольске-на-Амуре, отпраздновавшем своё 70-летие. А на берегах Невы, в Питере, в Мариинском театре вновь зазвучала опера Сергея Прокофьева, написанная ещё в сороковые...
Владимир РОЩУПКИН, заслуженный работник культуры РФ
Фото предоставлено учёного секретарём музея Николаем ДОЛГИХ
|
 |
